(1901) Как русский ест!

Джон Фостер Фрейзер*

Фрагмент из книги «The Real Siberia», (1902 г. изд.)

 

Той первой ночью, при свете единственной мерцающей свечи, я лёг на импровизированную кровать, которую я сделал сам, слушая равномерное постукивание вагонных колёс по рельсам. Дважды кондуктор – крепкий, чернобородый, похожий на мэра джентльмен в сюртуке военного вида, с бело-фиолетовой кисточкой на плече, приходил с двумя помощниками, более худощавыми, которые открывали и закрывали для него двери, и проверял мой билет. Видимо, вокруг меня витал запах крупных чаевых. Так или иначе, он брал мой билет с поклоном, внимательно его рассматривал, словно это был первый подобный предмет, который он когда-либо видел, и затем возвращал его мне с другим поклоном.

Я был рад, когда забрезжил усталый рассвет. Я был рад ещё больше, когда поезд остановился на станции, и я присоединился к толкотне и давке около буфета, где должен был быть обжигающий чай и фаршированные мясом пельмени – сытные, но слишком трудно перевариваемые, чтобы покупать их ради развлечения.

Как русский ест! У него нет фиксированного времени приёма пищи, он ест, когда голоден, а голоден он часто. У него приблизительно шесть в квадрате приёмов пищи в день. Сюда входит, по крайней мере, дюжина ланчей – немного солёной рыбы или икры, кусок хлеба с сыром, луковица и немного краснокочанной капусты, сардина с ломтиком помидора – и всё это запивается многочисленными стопками обжигающей водки. Русский никогда не проезжает станцию без стакана чая – замечательного чая, в котором плавает тонкий ломтик лимона. Я стал с нежностью относиться к русскому чаю и навсегда отрёкся от чая с молоком.

У русских внутри много восточных черт, что позволяет им небрежно относиться ко времени. Прибудут ли они к месту назначения завтра или на следующей неделе – не столь уж важно. Но следует проявлять внимание к своему внутреннему «Я». Поэтому на каждой станции имеется буфет – иногда большой, иногда не очень, но всегда хороший, чистый, окрашенный белой краской. Там стоит один, два или три длинных стола, с чистыми скатертями, с накрытыми салфетками ломтями белого и русского ржаного хлеба; на столах стоят цветы, окружённые рядами винных бутылок с написанной на этикетке ценой. На боковом столе расставлены горячие блюда: половинки домашних птиц, говяжьи бифштексы, пироги с мясом, миски с супом. Там много официантов, одетых, как официанты в отелях на Пиккадилли. Всё ярко и опрятно. И это на придорожных станциях, где нет ни одного дома в пределах видимости; нет совсем ничего, кроме расстилающейся тоскливой прерии вокруг. И такие буфеты встречаются на всём протяжении линии. Есть разница только в размере буфетов, но никогда – в их безупречности. Я восхищаюсь этими российскими комнатами отдыха. И если когда-нибудь москвич благодарит за что-либо Великого Белого Царя, он должен благодарить его за еду на железных дорогах. Иностранцы ворчат на медлительность российских поездов. Однако они не особенно медленные. Время тратится на железнодорожных станциях, когда пассажиры едят. И пока аппетиты русских прямо пропорциональны размерам их страны, время ожидания вряд ли удастся сократить.

Поезд, на котором я путешествовал, тянули два паровоза, чёрных и маслянистых, с огромными воронкообразными трубами. Они поглощали огромное количество дров. Но никакого дефицита дров не ощущалось, поскольку на каждой станции имеются штабеля древесины, распиленной на удобные куски.

 

*Джон Фостер Фрейзер (1868–1936) – известный английский путешественник и журналист, совершивший путешествие по Сибирской железной дороге в конце XIX – начале ХХ века.

Перевод Марии Романовой

(The Trans-Siberian Railway. A Traveller’s Anthology / Ed. By Deborah Manley, 1988, p. 90-91)

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

20 + 5 =